Снова буду мамой. Часть 5. Любимый
Любимый
Если раньше я думала, что мужчины – это мусор, то теперь поняла, что я ошиблась в корне. Нет, они – вообще ничто. Разве что, фаллоимитаторы. Мужчины разочаровали меня в своей массе. Я не уважала их. Мне было не интересно с ними. Я видела насквозь их мысли и мотивы. Им было нечем удивить меня. Меня все время было много для любого из них. Ни развития, ни темперамента, ни у одного не было основания, чтобы востребовать меня всю, целиком. Они были недостойны меня. Они не оценили меня. Не осчастливили. Не совершили ради меня ни безумств, ни больших поступков. Они были ничто.
В несколько первых лет моя любовь к нему носила характер острого психического заболевания. Ни о ком и ни о чем другом я не могла ни говорить, ни думать. Я его любила преданно, самозабвенно, до потери сознания. Никакие материальные и бытовые моменты не интересовали меня. Я прекрасно отдавала отчет себе в том, что, в целом, этот человек хорош, экстраординарен и любит меня, но он меня не стоит хотя бы потому, что не хочет жить рядом со мной. Но я не обращала внимания на такие мелочи.
Такой сильный. Такой опытный. Такой несокрушимый. Такой неотразимый. Красивый. Обаятельный. Импозантный. Зверски сексуальный. Стремительный. Цепкий. Каменная стена.
Он был честен, кристально чист. Он был быстроногий и энергичный, как юноша, хотя бы старше меня на 7 лет. Он был эмоциональный, импульсивный, очень добрый человек. С ним всегда было тепло, комфортно и интересно.
Он умудрялся не только прекрасно понимать меня, но еще и так остро и аналитически схватывал суть наших общих проблем, что после разговора с ним мне всегда делалось и спокойней, и понятней. Его природный острый ум всегда восхищал меня. В сущности, я знала, что этот человек как в детстве рассказ «Каштанка» не дочитал, так на этом его образование и остановилось. Но природные способности у него были развиты до такой степени, что восполняли с лихвой недостаток образования. Он был поразительно талантлив в общении с людьми. Он мог решить любой вопрос только одним разговором.
Он один на всем свете мог справиться со мной. Ему удавалось то, что не удавалось никому и никогда. Он не только хорошо понимал меня, он интуитивно чувствовал меня, схватывал тон моего настроения по одному характерному молчанию в телефонной трубке. Его никогда не интересовали мелочи. Человеческий масштаб его был настолько мощен, что он всегда парил над бытовухой, посвящая свою жизнь глобальным вещам.
Любовь. Защита родины. Помощь старикам. Воспитание молодежи.
Я бесконечно уважала его. Он всегда, при любых условиях был выше обстоятельств, и этим подавал мне пример.
Мы были созданы друг для друга.
Когда мы познакомились, мы были молоды, безденежны и беспечны. У нас были амбиции, энергетика, горячий темперамент и бездна сил.
Я так хорошо помню нашу первую встречу. Был конец лета, непривычно жаркий для Москвы. Он был загорелым, худым, в светлых летних брюках и белой рубашке с коротким рукавом. Мне почему-то сразу бросились в глаза идеальные стрелки на брюках и рукавах рубашки. До этих пор я видела только ровесников в джинсах и толстовках, и внешний вид подтянутого элегантного мужчины поразил меня.
Он настойчиво приглашал меня пообедать с ним в ресторане. Я довольно в резкой форме отказывалась, но он был так магнетически обаятелен, что я сдалась, но прямолинейно предупредила:
-Только дружба! И никакого секса!
Он был шокирован таким ответом, и мы отправились в ресторан.
Я, честно говоря, сама не знаю, почему ответила тогда именно так. Наверное, почувствовала интуитивно, что он в завоевании женщины склонен прибегать к тактике блицкрига, то есть молниеносного захвата, и я бы не смогла устоять перед ним.
Когда мы обедали, то говорили о разных посторонних вещах. Как правило, когда ты близко не знаешь человека, и разговор носит светский оттенок, то невольно стараешься казаться лучше, прихвастнуть, где надо и где не надо. Так же делали и мы. Почему-то в момент, когда он рассказывал мне какую-то очередную страшную историю о своем трудном детстве, у меня мелькнула мысль, что если бы кто-нибудь сейчас мне сказал, что с этим человеком у меня могут быть общие внуки, я в жизни не поверила бы в это.
Я сама удивилась своей мысли в тот момент и забыла об этом.
Потом был потрясающий по силе и красоте, сногсшибательный роман.
Мы не могли друг без друга. Он спрашивал меня, за что я его так люблю? А я отвечала что-то про «целое все». А ты меня?
-За твою ясность и отчаянное отношение ко мне.
Он потрясал меня своей щедрой мужской нежностью и страстью.
Он откуда-то знал все мои детские имена, какими называл меня мой папа. Важенка (это самочка оленя, потому что важная). Жужелица (потому что девочка-жу-жу). Он узнал их истинным глубинным чувством.
Он всегда уверял меня, что все будет хорошо, все получится, все будет-пре-все! Что это – только начало, и будет продолжение, и чаша счастья – полна.
Боже! Какие же мы были счастливые.
Рядом с ним я стала по-настоящему женщиной.
Он раскрыл меня, расковал, сделал земной, настоящей. Я все светилась при воспоминании о нем. Он был моим идеалом. Любовь к нему стала неким стимулом моей женственности на все последующие годы.
Я по-настоящему серьезно воспринимала его. Он для меня всегда был большим и хорошим. Правильным и настоящим.
Я для него была вдохновительницей всей его жизненной кипучей деятельности. Благодаря мне, как он выражается, он смог выстрелить, подняться от задиристого и начинающего до серьезного аналитика, работающего на перспективу.
Его карьерный уровень, мальчишеский и исполнительский, вдруг резко повысился. Благодаря мне он осознал себя претендентом на лучшее, большее. Благодаря моей любви самооценка у него доросла до осознания себя как человека более состоятельного и компетентного для новой должности. Все это не замедлило появиться в его жизни.
Все было волшебно. Кроме одного. Все это было в его жизни благодаря мне, но без меня и не для меня.
Так же и в моей жизни. Я, по его представлению, должна была этот любовный заряд нести на какое-нибудь другое дело в жизни. Вместе со мной жить он не хотел.
Карьерные дела. Мол, не любят у них начальники морально неустойчивых.
Он властно, собственнически относился ко мне и к моей жизни. Я не раз слышала от него, как он говорил кому-нибудь о моей прошлой, «до него» жизни: «Я увез ее оттуда». Я слышала за этим – увел ото всех ради себя любимого, себе, чтобы быть всегда рядом. Но… Дальше этого он не пошел.
Не захотел менять свою жизнь. Человек к сорока годам, привыкший жить только для себя и ориентироваться только на свои потребности, вряд ли променяет комфорт устоявшейся жизни на перемены, квартирные вопросы и утомительность организации быта маленьким детям.
Я всегда страшно боялась, что сделаю его несчастным, или разочарую его, или, тем паче, принесу ему боль. Я понимаю, что это глупость. Надо пробовать, пытаться, строить свое счастье, находить возможности компромиссов. Всегда лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. Но мне не удалось переубедить его пожертвовать своим покоем во имя нашей любви.
В то же время, я не боялась будущего. Даже не потому, что была уверена в нем. Я была уверена в себе!
Он всегда был настоящим мужчиной. Положительным, прямолинейным, властным. Он был непредсказуем и интересен.
Он говорил, что я не та ценность, которой он мог бы пожертвовать в случае катаклизма. Он не хотел бы ничего менять в своей жизни в худшую сторону, ни о чем не сожалеет, и если бы возможно было бы повернуть время вспять, он опять поступил бы так же, и был бы со мной.
И я понимала, что выбор все равно потребуется, и не потому, что мне плохо живется в этой ситуации, а потому, что жизнь вносит свою динамику в образ наших жизней и преобразует наши отношения в совместные дела и интересы.
Совместный проект! Вот, что было мне необходимо, чтобы дать отношениям динамичное, адреналин несущее развитие, что вполне могло бы послужить базисом, фоном, фундаментом стабильных межличностных отношений.
