Снова буду мамой. Часть 2. Старший
Старший
Помнится, месяце на седьмом беременности моя мама неуверенно так предложила:
- Может, все-таки Ярослав? Такое светлое княжеское имя было…
- Ярослава не будет, - заорала я в таком напряжении, что, думала, что прямо сейчас и рожу. Мне даже перед самой собой неудобно стало, кому я что доказываю?
Сынок должен был родиться в конце декабря, под самый Новый год. Я рассчитала, что к этому времени у нас закончится цикл по внутренним болезням. Примерно за месяц до предполагаемых родов я начала писать и сдавать преподавателю на проверку рефераты за две последние учебные недели, чтобы освободить себе время для наслаждения ожиданием будущего материнства.
Помню, остался мне один-единственный реферат по последней теме: «Болезнь Бехтерева». Сейчас – убей меня, я не расскажу, что это за болезнь такая. В общем, я должна была на занятии дописать что-то и сдать преподавателю.
С вечера мне как-то не спалось. Без конца вставала в туалет, пить, ворочалась. В три ночи я решительно встала и уселась дописывать реферат. Тратить время попусту было не в моих правилах. Раз не спится, то буду хоть делом заниматься.
Реферат тоже писался неэффективно, потому что разболелся живот. Я досадовала, что боли в животе нарушают мой план написания реферата, поэтому еще быстрее старалась его закончить.
Около пяти утра я догадалась засечь время между приступами болей в животе и поняла, что периодичные боли через 1.5 минуты – это вообще-то схватки, а у меня начались роды.
Я интенсифицировала написание последней страницы со списком литературы. Вдруг что-то теплое полилось у меня между ног. «Воды отошли», - констатировала я. «Не отошли, а излились, так правильней», - вспомнила я наставления преподавателя по акушерству.
В полшестого проснулась моя мама, которая, естественно, следила всю ночь за моими перемещениями.
- Реферат решила дописать, - соврала я. Если бы я сказала правду, мама не дала мы мне закончить, а я привыкла доводить начатое до конца.
Через пятнадцать минут я освободилась, схватки наступали уже через одну минуту.
- Мама! Кажется, у меня роды начались. Вот, и мокрое тут что-то на стуле…
- ОООООЙ! – заголосила мама. – Господи, Боже мой! Началось! Доченька моя, ведь ты не знаешь, что это такое…
В этот момент я поняла, что плакать, волноваться и голосить должна была я, но, так как я не знала, что мне предстоит испытать в родах и в материнстве, то я была спокойна, а мама голосила вместо меня.
Мы стали собираться в роддом. Мой папа сопровождал меня в карете скорой помощи. Я стоически терпела боль, стонать при папе мне казалось очень неудобным. В приемном покое меня переодели в больничную рубашку, занялись рутинным исследованием для беременной. Взвесили, измерили давление, задали ряд стандартных вопросов о моем возрасте, перенесенных заболеваниях, токсикозе, аллергических реакциях. Исход любых родов может быть оперативным, поэтому женщина идет в роды, уже подготовленная и к операции. Поэтому женщины бреются, и в приемном покое им ставят клизмы. Все это занимает определенное время, и за этими хлопотами я как-то забыла, что папа ждет меня.
-Ваш муж волнуется, почему так долго, уж не родили ли вы прямо тут. Вынесите одежду и отпустите его домой, еще не скоро, пусть из дома звонит.
-Это мой папа, - мне было как-то неловко, что папу поставили в неудобное положение таким заявлением.
Папа забрал мою одежду из приемного покоя, и я осталась «рожать одна». Меня наблюдала мама моего одногруппника, поэтому я не волновалась за исход, понимала, что все, кто меня окружают, хотят как лучше.
Наличие сторонних зрителей моей муки, даже если это всего лишь мама моего приятеля, очень осложняло мое состояние. Кричать и причитать дурным голосом я считала нескромным.
Мне разрешили ходить, и я мерила тяжелыми шагами коридор и развлекала всю дежурную бригаду Есениным, Высоцким, и еще парочкой диссидентских поэтов.
Ближе к потужному периоду у меня поднялось давление, и мне ввели промедол. Схватки стали затяжными, болезненными, а между схватками я впадала в наркотическое забытье. Я грезила детскими воспоминаниями солнечного лета, как я с Сестрой и покойной бабушкой собирали цветы, вдыхали запахи напоенной солнцем августовской травы. Было светло, безмятежно и счастливо, и цветы были огромные, больше меня, как деревья, и я казалась себе затерявшейся между ними.
И… обрыв. Мучительное возвращение в реальность с ее родовой неразрешимой мукой.
Через несколько часов родился Ярослав.
Рожала я в старом, еще с советскими принципами работы роддоме, где дети содержались отдельно от матерей. Ребеночка принесли мне только на третий день. Что с ним делать, я не знала. Санитарка приложила его к груди. Малыш, как и положено, принялся сосать, причмокивая, а я, как и положено, начала его рассматривать.
Первое, что бросилось мне в глаза, это сходство сына с Биологическим. Много позже, когда Ярослав подрос, и начали проявляться его индивидуалистические черты, он стал проявлять схожесть со мной. Та же мимика, энергетика, даже бровью поводит так же, как я. Окружающие утверждают, что сынок – моя копия. Мне всегда приятно это слышать, да и сама я прекрасно вижу, что блондин с голубыми глазами, в густых веснушках – это, конечно, мой портрет. Я шатенка евразийского типа. Мои типичные рязанские черты с широкими носом и скулами сочетаются с шальными вишневыми глаза с восточной примесью. И я произвела на свет блондина.
Но в тот момент я почему-то испытала чувство досады от того, что глядя на сына, я всегда должна буду вспоминать о его Биологическом отце, как о напоминании, что надо думать, за кого выходишь замуж и рожать только по любви.
Вот так. Жениться можно, как угодно. С любовью, без нее, по расчету. А рожать – только по любви. Иначе потом будешь всю жизнь сквозь боль созерцать черты, которые раздражали тебя в одном персонаже, и с которыми ты миришься в близком тебе человеке, твоем ребенке. Это хорошо, что сынок всю жизнь живет в окружении моей семьи, усвоил все наши фамильные добродетели, по возможности, и пороки, к сожалению, экзотические характеристические черты, превратился в достойную личность. Как говорится чей бы бычок не топтался, а теленочек наш.
Но забыть о том, что дети не берутся у женщин сами по себе, а только при помощи мужчин, я не могу.
