Лебедь, щука и рак.
Жила-была на свете одна одинокая сороколетняя девушка. Звали ее, допустим, Света.
Она была средней из трех сестер. Все трое были не замужем и жили в одной трехкомнатной квартире, по счастью, с изолированными комнатами. Квартира эта досталась сестрам в наследство от родителей, которые умерли около десяти лет назад.
Так они и жили. Одна сестра в одной комнате, вторая во второй, а третья в третьей. Жили каждая своей жизнью, особенно близко не раскрывая друг другу свои тайны. Единственное, что сближало трех одиноких женщин, это взаимная неприязнь и неделимое наследство.
На квартире явно лежало какое-то безбрачное проклятье. Например, Света сколько раз пыталась устроить свои личную жизнь и на кастинг приводила кавалеров. Но злобное фырканье сестер, когда в самый неподходящий момент туалет или ванная комната оказывались заняты вновь прибывшим гостем, быстро отучило Свету от привычки приглашать мужчин на свою территорию. Очевидно, Света была самой «везучей» из всех сестер, потому что претенденты на руку и сердце в ее жизни все-таки попадались. Другие две сестры в таких делах замечены не были.
Самой собой, «жениховская» тема незаметно стала неприятной и даже запретной. И, подчиняясь квартирному этикету, Света даже думать не смела свить семейное гнездышко в родительской квартире, если вдруг найдется подходящая кандидатура.
А с жилищным вопросом в России, сами знаете как. Вопрос этот острый и кусачий не только в жизни отдельно взятой одинокой девушки, героини нашего рассказа, но и в жизни многих людей. В том числе и у потенциальных претендентов.
Много раз Света поднимала квартирную тему в разговорах с сестрами. Но это была непосильная задачка, с какого бока не посмотри.
Например, можно было пойти самым коротким логическим путем. Света владела имуществом? Владела. Это третья часть целой трехкомнатной квартиры, которая давно уже существовала как коммунальная. Вот и надо было посмотреть правде в глаза, признать чуждость и отдельность жителей каждой комнаты и разделить лицевые счета. Это дало бы Свете право продать свою долю тем, кто мечтает приобрести комнату, а через эту сделку – свой угол и прописку, а Свете – сумму, достаточную, чтобы безболезненно для ее бюджета оформить ипотеку.
Но как-то так взять, и разделить родительскую квартиру, единственное, что они приобрели в жизни и чем очень дорожили, Света не решалась. Во-первых, Света ни злобы, ни зависти по отношению к сестрам не испытывала, но скорее жалела их, понимая их сиротство и убогость. Каково им будет без нее в коммуналке? Чужие люди, загаженный туалет, плита, второй холодильник на кухне, замки на внутренних дверях. Да и кто сейчас покупает комнаты? Приезжие из Средней Азии. Правда, Света была знакома с одной из них. Милая и хорошая женщина, честная и работящая, с открытым сердцем. Эта женщина работала в Светиной компании в хозблоке и частенько рассказывала Свете, какие еще она узнала средства, чтобы отмыть съемную квартиру от удушающих запахов, скопившихся в ней за множество лет аренды от разнообразных съемщиков. Дети ее учились на пятерки, сама она была чистоплотная и аккуратная. Света осознавала, что появление многодетной южной семьи покушалось именно на гордыню независимости ее сестер, и не ставила себя под этот огонь. Да сестры ее проклянут! А ей еще жить! Может, и не азиаты купят комнату, а соотечественники. Но эти еще хуже. Они, случаются, пьют, воруют и руки распускают.
Еще можно было договориться с сестрами так, чтобы они выкупили Светину долю, стали совладелицами трешки, а Света на полученные средства оформила бы кредит и переехала в свою собственную однушку. Но сестры на такой вариант ни в какую не соглашались. Чего ради они должны были себя в правах ущемлять и напрягаться, работая больше или отказывая себе во всем, залезая в долги и кредиты, чтобы дать денег сестре на обустройство? Им и так хорошо. Свете квартира нужна, вот пусть она сама и выкручивается. Света понимала, что сестрами руководит зависть, и что ни одна из них не согласится на сотрудничество по одной лишь той причине, что не пожелает и пальцем пошевельнуть, чтобы сестре было лучше, чем ей. Также или хуже – пожалуйста. Их и родители приучили: всем равные условия. Но чтобы лучше! Этого – ни-ни!
Скорее всего, самым главным противодействующим фактором, мешающим продать, разменять или окоммуналить квартиру, были родители. Их не было на свете уже с десяток лет, а такое ощущение, что они могут вернуться в эту квартиру в любой момент, возможно, еще через десять лет, или даже через двадцать, и спросить с ее жилиц:
-Вы во что квартиру превратили? Все наши вещи повыбрасывали! Да что же это такое! Умереть уже нельзя, как сразу все твои вещи на помойку выносят! Вы, наверное, только этого и ждали, чтобы мы поскорее убрались, чтобы тут все выбросить и по своему переставить. Вот здесь, например, всегда стоял пуфик, в нем еще газеты нечитанные лежали. Как удобно, придешь, бывало, присядешь на него, чтобы обувь снять. Что он, места много занимал, этот пуфик? Мешал вам? Стоял бы себе и стоял! Все вам места мало, бессовестные! Между собой никак не договоритесь!
И тот факт, что старый развалившийся пуфик давно был никому не нужен, да и газет уже давно никто не читает, все в интернете написано, никак не выручал слабую дочернюю позицию. Выбросили то, что сами не нажили! Вот в чем вина перед родителями!
Если такие муки совести терзали Свету даже за пуфик, то переживать за целую квартиру было тем более выше ее сил.
И Света на время «забыла» об этой проблеме.
Тут еще возник в Светиной жизни «Он». Чемпион ее сердца. Он был Светиным начальником. Как только появился у них в компании, он сразу заметил Свету и приблизил ее к себе. И это вполне понятно! Света была хорошо сложена в свои 38, с легким характером, улыбчивая и смешливая. А уж сколько она с юности в себе скопила любви! Да и тело нерожавшей женщины с высокой грудью и плоским животом привлекало взор. В общем, начальник влюбился, Света растаяла.
Встречались они в дорогих отелях или дизайнерски оформленных банях с невидимым персоналом, сервированным фруктами и вином столом и иллюзией «другой» жизни. Той жизни, где «все включено».
Начальник был женат, и не имел никаких видов развестись. Света была так хороша и наивна, что любой другой на его месте воспользовался бы ситуацией. Вот и начальник не устоял.
Он хорошо относился к Свете, ни в чем ее не обижал, все ее желания исполнял и регулярно назначал высокие премии.
Доставшиеся так легко деньги Света не откладывала, и тратила на него же, любимого: покупала дорогое белье или духи, тратилась на изысканные подарки на памятные даты.
Как и любая другая любовница, Света периодически устраивала разборки на тему: «Когда же ты уйдешь от своей горгоны». Начальник, понимая, что «никогда», обычно, гасил вспышки подарками и огненным сексом. В общем, мастерски управлял отношениями.
В какой-то самый критический момент он предложил Свете получить второе высшее образование:
-Ты справишься! Ты работаешь совсем не по профилю, но во всем разбираешься и на хорошем счету. Если подтянешь знания, принесешь диплом, сможем тебя продвинуть по служебной лестнице, и совсем все будет в шоколаде!
Света не устояла. И поступила на заочное обучение. Тогда ей было сорок.
И тут началось. Контрольные, которые должны быть отправлены к сроку. Книги и методические материалы, которые должны быть распечатаны, куплены или взяты в библиотеке. Сессии, которые включали в себя установочные лекции, затем сами экзамены, а затем еще лекции перед новым семестром.
Света несколько раз пожалела, что ввязалась, но в целом, была довольна. Учиться было интересно. Она чувствовала этот забытый азарт студенчества, пропитывалась им, и на этой молодой энергии готова была свернуть горы.
Года через два, после того, как Света стала студенткой, в их город приехала погостить Светина подруга детства. Та уже давно жила за границей и не была на малой родине много лет.
Они встретились в кафе. Пока лакомились запретными, с точки зрения фигуры, десертами, обсудили всех знакомых, мужей, любовников, детей, бытовые проблемы и добрались, наконец, до Светиной личной жизни.
-Свет, да ты с ума сошла! Дома – богодельня, на работе – любовник, сама в институте. Ты о чем думаешь вообще! Начальник этот тебя поматросит и бросит, если за 5 лет после начала вашего романа он с женой не развелся, значит, никогда не разведется. Дома у тебя сестры на почве зависти и воздержания скоро умом тронутся. А тут еще институт. Ты и так работаешь, зачем тебе еще образование далось? Куда тебе здесь расти? Ты что, готова в столицу перебраться? А здесь твой зарплата и так – потолок. Никто тебе больше не даст. Институт твой только голову тебе забивает. Вместо того, чтобы думать, как свою личную жизнь разрулить, ты об экзаменах думаешь! Ты детей рожать вообще собираешься? Да? А от кого? И вопросы твоей личной жизни, неустроенности жилищной темы решать надо незамедлительно! Женский век короток! С детьми можно и опоздать, знаешь ли.
Советы подруги больше раздражали Свету, чем давали импульс встряхнуться. Света, в глубине души, и сама понимала, что не по тем рельсам несется ее локомотив. Но невысказанная мысль могла быть отнесена в категорию подозрений, домыслов, фантазий. А когда подруга прямым текстом указывала на Светины иллюзии, становилось как-то до дрожи противно.
Через год начальник перевелся в другой город, на его место пришел другой, устойчивый к женским прелестям и прижимистый в отношении премий. От его взора не укрылись регулярные необоснованные финансовые поощрения одной из сотрудниц. Он быстро все уравнял, привел в порядок, и компания продолжила работать, как и раньше.
Только в этот момент Света поняла, что никаких запасов у нее нет. Не скопила. Не подготовилась к черному дню. Не позаботилась о себе.
Горечь расставания и разочарование в любовнике оттеснились на второй план благодаря хлопотам по поводу диплома. Ох, сколько тут было мороки! Ездить к научному руководителю, выслушивать его замечания, потом переделывать текст, отсылать вновь на проверку – и так по кругу. Затем предварительные слушания. А сколько подготовки! Чтобы распечатать плакаты, пришлось ехать после работы на другой конец города в копировальную мастерскую, где стоял плоттер. Потом нужно было искать по объявлениям кофр, чтобы эти плакаты довезти и не помять. А сам диплом надо было переплести и заламинировать. И презентацию подготовить специальными шрифтами, с хитроумными картинками и оригинальными незамусоленными примерами.
За всеми этими хлопотами Света и думать забыла о себе. Куда там думать! Поесть было некогда. Хотя по Свете этого было не заметно, так как она немного набрала за последнее время.
Защита диплома прошла отлично, но Света ужасно себя чувствовала. Ее все время бросало то в жар, то в холод. Сердце отчаянно колотилось, и потела она так, как будто сидела в бане. Мысль о том, что окружающие могут услышать запах ее пота постоянно отвлекала Свету от диплома и не давала сосредоточиться, и, в конце концов, когда Света вышла отвечать, ей стало до того дурно и душно, что она попросила открыть окно.
Света отнесла свои симптомы на счет волнения. Время было весеннее, влажный, промозглый ветер, неустойчивая погода, слишком мощное для такой уличной температуры отопление и беспощадные продувные сквозняки.
Потом наступило лето. Света отдыхала на море, съездила в гости к подруге, потом к дальним родственникам. Много гуляла, купалась, загорала.
К осени Света поняла, что с ней что-то не так. За весь прошедший год у нее случались месячные два или три раза, к своему стыду, Света нигде это не отмечала и не помнила.
Потратив еще несколько месяцев на раздумья, Света записалась, наконец, к гинекологу.
-Знаете, у меня задержка. Хотя половой жизни нет уже больше двух лет. – робко начала Света. Задержку она придумала, потому что ничего другого в голову не приходило. А само слово «задержка», хоть и было не к месту в ее жизни, но Свете нравилось. Когда произносишь «задержка», сразу чувствуешь себя причастной к стану молодых, чадородных, полноценных женщин.
-Это не задержка, милая. Это климакс.
-Как климакс? Мне всего-то 45! У моей мамы месячные до пенсии были! У меня наследственность хорошая! Не должно быть никакого климакса!
-Тем не менее, это климакс. Мы, конечно, УЗИ назначим, биохимию крови, все перепроверим. Но это он, климактерий.
-В голове не укладывается! Доктор, посмотрите все, как следует! Мне еще ребенка рожать!
-Какого ребенка, девушка. Вы меня хорошо слышите? У вас климакс. Годы.
-Какие годы! О чем вы! А отчего бывает этот ранний климакс?
-Отчего же ранний? 45 – это самое начало климактерического периода, тем не менее, в 45 лет диагноз «ранний» уже не ставят. 45 – это не ранний, это адекватный по возрасту.
Света вышла из кабинета подавленной и даже раздавленной.
Постояв немного в коридоре, она отчаянно направилась к заведущей.
-У меня тут разночтения в диагнозе, как мне получить дополнительную консультацию у другого специалиста?
В результате несложных манипуляций Света по направлению попала в клинико-диагностический центр для «уточнения» диагноза.
-Да, климакс. Климакс и есть, - вбивая какие-то параметры в компьютер равнодушно сказала врач.
-Хорошо. Климакс. Но ведь сейчас до пятидесяти лет рожают! И даже позже!
-Рожают те, у кого есть яйцеклетки. А у вас, вот, возьмите картинку, пока я заключение распечатаю, истощение фолликулярного аппарата. Нет фолликулов. Значит, нет эстрогенов, нет ни овуляции, ни яйцеклетки. Беременность в вашем случае невозможна.
-Подождите! Все только и трубят, что любой женщине можно дать ребенка! Запишите меня на программу какую-нибудь! Хочу, чтобы меня стимулировали! Достаньте из меня эти яйцеклетки, в конце концов! Согласна на любую донорскую сперму! Хочу ребенка, прямо сейчас!
-Раньше надо было думать. Мы климакс не стимулируем. Там знаете что настимулировать можно? То-то. Стимуляция, все известные протоколы – это немного подстегнуть лошадь, которая и сама едет. А когда лошадь выбилась из сил и упала, ее можно подстегнуть только один раз, на верную гибель. Вы меня понимаете?
Света не поверила и этому консультанту.
Следующим уровнем ее диагностики был столичный город. Но все врачи, как сговорились, твердили в один голос: «Климакс, менопаузальная терапия, думать забудь о ребенке».
Света вернулась домой. Как-то резко постарела. Нет, климакс тут ни при чем. От неприятных новостей любой постареет. Если нет надежды, то нет и блеска в глазах. А надежды у Светы не было. Пока она была молода, полна сил, отчаянно позитивна, она и не задумывалась о том, что может «оказаться слишком поздно».
А теперь поделать было ничего нельзя.
То квартира эта, то женатый любовник, то учеба. И на что ушла ее молодость? Света замкнулась в себе, ни с кем не встречалась, вяло ходила на работу и все больше и больше становилась похожей на своих одиноких сестер.
А что, мой дорогой читатель, вы ждали в конце этого рассказа? Какое-то чудо? Чтобы Света вдруг раз, и решила все свои проблемы? Или какое-то морализаторское умозаключение о том, что надо было раньше все успевать?
Нет, не получите ни то, ни другое. Жизнь есть жизнь и время есть время. Оно линейно. Да, у Светы были хорошие времена, и еще будут. Она была счастлива, востребована и любима. И еще будет. Но никакие сюжетные хитросплетения не повернут время вспять и не позволят ни Свете, ни кому-либо другому взять и пережить свою жизнь по-новому. Осознать. Осознать и принять. Вот все, что нам остается.
