Малолетние любовники
Ох уж эти суетливые заботливые женщины между 30 и 40 годами! Если такая за руку ребенка ведет, то сразу понятно, что она – мама. Если одна идет, то сразу кажется, что она из себя ничего еще, вполне молодая особа.
Этой тридцатипятилетней женщине было не до внешних оценок. Она была мамой и только мамой. Не просто суетливой, а какой-то разбалансированной. Не только заботливой, а даже озабоченной. Длинная юбка, простая блузка. Сверху накинут павлово-посадский платок, расположившийся слегка несимметрично на ее плечах. И вся эта особа выглядела как-то несимметрично, взъерошено, взволнованно.
Она держала за руку пятилетнюю дочь в сарафане, сандалиях с белыми носочками. Девчушка была настоящей куколкой. Две чудесные косички смотрели в разные стороны, маленькая ручка твердо держалась за суховатую руку своей матери.
-Где тут Прокофьевы живут? На втором этаже? Квартира с окнами на дорогу?
Получив утвердительный ответ от бегающей во дворе ребятни, женщина решительно ворвалась в подъезд и, перелетая через ступеньку, принялась звонить в дверь квартиры, чьи окна выходили на дорогу.
На третьем звонке дверь отворилась.
В проеме показалась ровесница нашей героини, женщина лет около тридцати пяти, заспанная и с растрепанной прической.
-А вы к кому? – рассеянно спросила хозяйка квартиры?
-А мы к вам, - с нажимом произнесла гостья, врезаясь внутрь квартиры через узкое пространство, образованное плечом хозяйки и дверным косяком. Пятилетняя девчушка, как хвостик своей матери, тоже оказалась внутри. – А где ваш сын? Дима, да? Ему ведь 11? Или 12 уже?
-Дима, выходи! – громко позвала гостья, не удостоив хозяйку ответа.
Дима, услышавший уже из своей комнаты неприятные интонации голоса незнакомой женщины, и сам устремился в прихожую.
-Здравствуй, Дима. Познакомься, это твоя жена, маленькая Танечка.
-Женщина, вы в своем уме? – опомнилась хозяйка квартиры и попыталась перехватить инициативу.
Гостья не удостоила хозяйку ответом, продолжала обращаться к Диме.
-Показывай свою комнату, - снова не удостоив ее ответа, гостья вместе с Танечкой прошли в ту дверь, из которой только что показался Дима. – Ага, вижу. Убирай отсюда свои игрушки, освобождай половину комода, здесь будут лежать Танечкины вещи. И в шкафчике тебе надо прибраться, я принесу вам сейчас Танечкины платья, курточки, трусики.
-Объясните мне, что происходит? – попыталась вмешаться Димина мама.
-А все просто. Наши дети теперь муж и жена. Я – теща Димы, а вы – свекровь Танечки. Очень надеюсь, что вы ее примите как родную дочь, не позволите Диме ее обижать, ведь они все-таки еще дети, вдруг игрушки делить начнут.
-Женщина, вы чокнутая? Какие муж и жена? У меня ребенку 11 лет! А у вас вообще, я смотрю, детсадовский возраст!
-Ничего не чокнутая. Вполне нормальная. Между нашими детьми произошли сексуальные отношения. Это серьезный шаг, который случается у людей при серьезных отношениях. Вот мы и пришли, чтобы эти отношения прояснить. Дима, ты теперь мой зять, помоги мне тут расположиться.
Гостья, словно не замечая хозяйку, продолжала.
-Дима, ты знаешь, что у дяденек есть детородный орган? И он не показывает его всем подряд, а только той тетеньке, с которой у него настоящая любовь и серьезные намерения, с которой у него настоящая любовь. Это тайна двоих. Понимаешь?
Дима смотрел на пришелицу не мигая, не возражая и не соглашаясь с ее словами. А та невозмутимо продолжала:
-Ты же показывал Танечке свой детородный орган? Просил ее снять трусики. Вот, значит, теперь Танечка твоя жена. И ты несешь за нее ответственность. Освобождай, давай, полки для Танечкиных вещей, я тут у тебя ее жить оставлю. С этого дня ты идешь на работу, чтобы покупать ей еду, платья, понял?
-Да что вы такое говорите? Этого не может быть!
-Дима, расскажи своей маме, что может быть, а что не может.
Дима стоял, потупившись, быстро и с равномерной интенсивностью краснея.
Тем временем, Димина мама продолжала:
-Да-да, не может быть! Димочка и в церкви вот алтарником служит.
-И что же вы думаете, что одно исключает другое? Как бы не так. Решили, что если сдали своего сына в церковь, то автоматически, церковь переняла на себя ваши функции воспитания ребенка? Да что вы так разволновались-то, мамаша? У нас свадьба намечается, тут радоваться надо!
-Дима, вот и пипиську пососать Танечке в кустиках предлагал, правда же, Дима?
Дима опустил голову так низко, что лица его совсем не было видно, только выбеленный солнцем вихрастый затылок красноречиво говорил о той мере стыда, которая затопила сейчас все его одинокое существование.
-Женщина, да вы что! Он и слов таких не знает! Ваша дочка что-то напутала!
Но Танечкину маму не так-то легко было сбить с толку:
-А вот мы сейчас пойдем к отцу Иоанну, где Димочка алтарником служит, и прямо в его присутствии спросим Диму, говорил он такие слова или нет.
Дима громким басовитым всхлипом заревел:
-Я пошутиииил… Я больше не бууудууу!
Танечкина мама, получившая признание малолетки, не собиралась оставлять его на растерзание матери, поэтому твердо придерживалась собственной линии. Да, все дети показывают друг другу пиписьки. И сама Танечкина мама помнила из своего детсадовского детства подобные приключения. Но это не значит, что взрослые должны мимо этого проходить, не объяснять детям смыслы происходящего и никак на это не реагировать. Вот Танечкина мама и среагировала. Просто одно дело, когда шестилетки друг друга в кустах рассматривают, а совсем другое, когда подросток использует наивность пятилетней девочки для удовлетворения собственного любопытства. Это вот уже называется словом «злоупотребление», и должно быть обязательно разъяснено. Если просто нажаловаться мамаше подростка, то кроме страха и осуждения ребенок ничего не получит. Сейчас пятилетняя девочка травмирована случившемся, это бесспорно. Но и подросток тоже! Ведь ему никто ничего не растолковал, он вполне естественно побуждениям собственного пола и возраста проявляет интерес к интимным вопросам. И если просто так его наказать, то есть окрасить все модусы интимности оценкой «плохо», то мы травмируем мальчика тоже. Так кармически задолжать семье Прокофьевых Танечкина мама не была готова, поэтому решилась на весь этот театр абсурда.
Тем временем, Дима трогательно размазывал слезы по щекам в надежде, что его быстро простят и все забудется. Но Танечкина мама и не думала отступать:
-Дима, это естественно, что ты испытываешь интерес к своему телу, к проявлениям пола. Но представь себе цветок, который вот-вот должен распуститься. Мы же не ковыряем бутон, а ждем, когда он раскроется. Или вот яблоко кислое. Можно его попробовать укусить и пожевать. Но оно от этого кислым быть не перестанет. Надо подождать, чтобы стало спелым. Так и детородные органы. Когда твой орган созреет, ты сможешь им воспользоваться, когда придет срок. Вот у тебя у папы есть машина?
Дима кивнул, начиная успокаиваться. Миролюбивый тон Танечкиной мамы и ее рассудительность вселяли надежду, что бить его сегодня не будут, а может даже, и ругать скоро прекратят.
-Машина у папы есть, но ты же не водишь машину, как папа, хотя у тебя имеются и руки и ноги. Ты же ждешь, когда руки и ноги дорастут и смогут участвовать в этом. Ты ждешь, когда тебе исполнится 18 лет, тогда ты сможешь получить права. А знаешь почему? Потому что в 18 лет ты сам будешь готов за себя отвечать, а не твои родители. Ты будешь считаться взрослым на законных основаниях. В нос, в уши, в детородные органы можно засунуть палец. Но зачем? Они же для другого предназначены. Ты понимаешь, о чем я?
Дима, мучительно пряча глаза, кивнул. Танечкина мама повернулась теперь к своей дочери.
-А тебе, дорогая Таня, открылась сегодня очень важная тайна взрослого мира про то, что детородные органы мужчины и женщины действительно показывают друг другу. Но кто и в какую минуту? Это тайна двоих, они показывают друг другу тогда, когда это особенные чувства. Когда мужчина – особенный для тебя человек. Когда вы настолько любите друг друга, что становитесь мужем и женой. Тогда вы можете обнажиться, показать друг другу органы, получить удовольствие. Но это тогда, когда детородные органы созреют, вы повзрослеете и сможете отвечать друг за друга. Например, Дима сможет работать и покупать тебе еду и платья. А ты сможешь готовить обед и убирать квартиру.
Танечка, которой до этого предназначалась роль зрителя в цирке, не очень вникала в то, что происходит в квартире Прокофьевых. Она усвоила в свои пять лет только то, что Дима поступил с ней плохо, и что его теперь наказывают за дело, и очень хорошо, что ее это не касается, и ее саму ни за что не наказывают.
Теперь, когда ветер маминого настроения переменился в ее сторону, она насторожилась.
А что делать? Всем нам нужно пережить этот дебют осознания, что за любые поступки придется отвечать, в том числе за положение трусиков. И у Танечки это время наступило вот в такой неожиданный момент.
-Танечка, то, что спрятано у тебя под трусиками, нельзя показывать никому. Это можно доверить только маме, понимаешь? Или доктору в мамином присутствии. Да, когда ты вырастешь, станешь взрослой и выйдешь замуж, ты сама решишь, когда и кому показывать трусики и что под ними. А сейчас никому, поняла?
Танечка смущенно кивала. Дима тоже успокоился, ему было ясно, что буря улеглась, черная туча, застилающая собой до этого ясный небосклон пролетела, и скоро снова выглянет ласковое солнышко.
