Маша и медведь
У одних пожилых родителей была дочь на выданье. Звали ее Маша. Была она обычной тихой девочкой. Кроме ласки и одобрения от родителей ничего не видела.
Когда она родилась, родителям ее было уже за сорок. У обоих это был поздний брак, потом они долго лечились от бесплодия, потом утратили всякую надежду, как вдруг мама неожиданно забеременела девочкой.
И в положенный срок родилась Маша.
Маша росла в любви и обожании. Многие говорили даже, что родители балуют ее, относятся к ней не как к дочери, а как к внучке. Во всем ей потакают, пылинки с нее сдувают. Воспитывать построже надо. Воспитание – это процесс обоюдно неприятный. Родители чувствуют свою ответственность, поэтому социализируют ребенка, прививают нормы поведения. А ребенок воспринимает это как посягательство на свою свободу, активно сопротивляется, не слушается. Поэтому без строгости никак нельзя.
Другое дело бабушки и дедушки. Для них внуки – словно обновление жизни. Осознают они это или нет, но потихоньку пожилые люди начинают готовиться к переходу в мир иной. Долги подбивают, за уроки отвечают, достижения осмысляют. А потомство – это самое главное достижение. Когда внуки есть, и на тот свет переходить не страшно. Большое счастье видеть, что твоя кровиночка, твое семя, твои наследники – вот они, молодой порослью бегают, ни о каких сокровенных жизненных смыслах не ведают.
Поэтому бабушки с дедушками на внуков радуются, многое им позволяют из того, что родители запрещают. А если молодость суровая была, и своих детей любить было некогда, бабушки с дедушками на внуках отрываются. Вот кому достается вся скопленная с юности любовь!
И Маша получилась на положении дочки-внучки. По положению она была дочкой, а по отношению – внучкой.
Но Машу это не портило. Никогда она не злоупотребляла добротой родителей, ничего лишнего себе не просила, во всем их слушалась, горячо их любила и уважала.
Когда Маша закончила институт, пришла пора ей замуж выходить. Этот вопрос свалился на всю семью как гром среди ясного неба. Маше с родителями было хорошо и спокойно, времени еще было много, и она никуда не торопилась.
Но родители так не думали. Посовещались они между собой и решили, что надо им на Машу повлиять так, чтобы Машу убедить. Никто не знает, как жизнь повернется, сколько кому отмеряно. Случись что нехорошее - помогать Маше некому. Вот и нечего с родителями засиживаться, надо замуж выходить. Пока живы, поможем – чем можем. А дальше – как Бог даст.
В ту пору за Машей взялся ухаживать молодой солидный сослуживец. Он был старше Маши всего на 5 лет, но был такой взрослый и рассудительный, что по-другому как Михайла Петрович, к нему и обращаться было совестно. У него была своя квартира, свое представление о жизни и полуотеческая-полусупружеская любовь к Маше.
Самое то, что родители и желали своей доченьке.
Свадьбу сыграли достойную. Родители благословили молодых, и отправилась Маша жить на квартиру к Михайле Петровичу на другой конец города.
Год живет Маша замужней женщиной, другой. Присматривается. Михайла Петрович человек был суровый, но отходчивый. Придет, бывало, с работы, первым делом ужинать и Машу бранить. Чем весь день занималась? Что, трудно было к приходу мужа квартиру пропылесосить и вещи по местам разложить? Какая-то куртка посреди прихожей как с утра лежала, так и лежит. Стол компьютерный завален непонятно чем: и книги там, и косметика, и пяльцы с вышивкой. Как в таком бардаке вообще работать-то можно? Стакан вчера вечером на подлокотнике оставила, да и разбила. Пол мела-мела, пылесосом скребла-скребла, а Михайла Петрович утром босиком по паркету прошелся, да осколок голой пяткой и поймал!
Маша, обычно, днем на компьютере заказы выполняла, работала по удаленной системе. Из дома выходила только за продуктами да в парке прогуляться.
И Михайла Петрович все никак понять не мог, что это за работа такая, днем дома сидеть. Поэтому к молодой жене придирался.
Вы бы сказали, что молодой чете ребеночка рожать пора. Дескать, стали бы родителями, все бы утряслось. Другие заботы бы появились, немного от пола и дивана бы отвлеклись.
Ан нет! Сначала надо между собой разобраться, а потом уж нового члена семьи в жизнь приглашать. Ей, Маше-то, с одной стороны, отпор бы дать мужу. Дескать, мой рабочий стол – мое личное пространство. Что мне для души надо, что меня вдохновляет, то там и лежит. А с другой стороны, свой свободный график под семейное расписание перестроить. Если муж целый день на работе, и совместное время у них только вечером случается, нечего уборку на вечер оставлять, можно и с утра с ней управиться. Или совместно ее провести, например, на выходных общий шкаф разобрать.
Но молода была Маша, а родители – слишком пожилые и к новой жизни непригодные. Они совсем не понимали, чем сейчас молодежь занята. Поэтому Маша все помалкивала, а родители не вникали в ее проблемы.
Припекло Машу во всем Михайлу Петровича слушаться. Стала она тосковать по отеческому быту. Когда домой не придешь, всегда чай свежий заварен, суп горячий готов, на кухне чисто и светло. И когда только мама все это успевает сделать? А ведь под семьдесят ей уже! И в комнатах порядок сам собой наводится! Папа у Маши – бывший военный. Собранный, аккуратный. Без лишних слов всегда все вещи в особом порядке разложит, сам на идеально застеленный диван присядет, книгу читает.
И все у родителей так ладно получается, так спокойно и беспроблемно.
Заскучала Маша по своему детскому раю и родительской заботе, и такое дело задумала.
Предупредила она как-то мужа, что пора как следует в гардеробной разобраться. Сказала, что завтра свои старые вещи, которые уже не носит, в большие коробки упакует, а сама вечером на обучающий тренинг поедет. Надо эти коробки родителям завести, пусть в добрые руки потом раздадут.
Михайла Петрович с работы вернулся, наспех перекусил, вызвал грузовую машину, вместе с помощниками снес в коробки, сам устроился на пассажирском сиденье и приказал трогаться.
Ехали они ехали, только показалось Михайле Петровичу подозрительным, что коробки такие больше. У них и вещей столько в квартире нет, чтобы такие коробки собрать. Приказал он остановиться, дескать, багаж хочу проверить. Как вдруг сообщение от Маши на телефон приходит: «Михайла, поспеши, я тоже скоро буду».
Что делать! Развернулся Михайла Петрович и приказал дальше поезжать.
Вот доехала машина до родительского дома, остановилась у подъезда. Стали грузчики коробки выносить. А коробки тяжелые, неподъемные. Снова Михайлу Петровича сомнение кольнуло, как вдруг он от Маши новое сообщение получил: «Михайла, чуть-чуть осталось, давай быстрее».
Заторопил Михайла Петрович грузчиков. Те коробки занесли. Михайла тоже поднялся, коротко с родителями поздоровался, да домой поспешил, на ужин к молодой жене.
Как только дверь за зятем закрылась, родители коробки раскрыли, а там Маша и все-все ее вещи. И компьютер, и любимый блендер, и одежда на все сезоны, и книги, и даже вышивальные наборы. Все собрала Маша, ничего не оставила.
Обрадовались пожилые родители любимой дочке, стали ее обнимать, целовать, да умницей называть.
Так ли проста эта сказка, как кажется? Хорошо ли будет инфантильной, непозврослевшей молодой жене к родителям вернуться и снова в детство окунуться? Ведь Маша от проблем убежала, по детству затосковала. А кто за нее проблемы эти решать будет? Мама с папой? Любимый муж? Нет, все сама! Никто не подскажет как правильно, никто на себя ответственность не возьмет. Все самой придется! У родителей под крылом хорошо, да не вечно! Поэтому жизнь так и устроена, что приходит черед, и покидают дети родительский дом, чтобы самим стать взрослыми и свой дом построить!
И Михайлу Петровича жалко. Какой ни есть он зануда, а Машу свою любил, в огонь и воду за нее был готов. Подумаешь, поворчал пару раз! Ну, проблемы-то обсудить можно было с человеком? Да не просто с человеком, с любимым мужем! И даже если Маша твердо и бесповоротно решила с Михайлой порвать, разве это дело – тихим бегством спасаться? Разве муж не заслужил хоть какой-то трогательной прощальной речи? Дескать, любила я тебя честно, Михайла, да что-то не сложилось у нас, надо мне одной побыть да подумать, вернусь-ка я с родителями немного поживу.
Глядишь, при таком раскладе, и Михайла бы образумился, стал за совместную жизнь торговаться, цену себе сбавлять, критику бы поубавил да к жене поласковей бы стал относиться. И Маша, оставив себе отступную, погостила бы у родителей, понаблюдала их старческие привычки, назад бы засобиралась.
А вот так, тайком, обманом.. Некрасиво, Маша! Не по-взрослому!
