Проза
January 9, 2022

Снова буду мамой. Часть 1. Студенческая беременность

Действующие лица и исполнители:

Автор – практикующий врач дерматовенеролог Макарова Екатерина Вячеславовна.

Муж – мужчина всей моей жизни, с именем которого на устах я совершала все свои жизненные завоевания.

Старшенький – мой сын.

Младшенькая – моя дочь.

Близнецы – мои новорожденные дети.

Мама – моя мамочка.

Папа – мой папочка.

Подруга – мое alter ego, моя совесть, мой внутренний голос, автор всех моих умных мыслей, в жизни – моя лучшая подруга.

Сестра, Сестренка – мои жизненные ипостаси, в которых выражены крайности моей расплескивающейся натуры: в Сестре - гиперболизированная принципиальность, в Сестренке – наивность. В жизни – мои родные сестры.

Ближний круг – вся совокупность социально значимых лиц, которые мне ничего не должны, что бы я для них не сделала.

Биологический – биологический отец моего Сына.

Любимый – промежуточный вариант между Биологическим и Мужем

Вступление

В общем-то, я не ставлю своей целью оправдаться в своих действиях или добиться понимания меня и моих поступков. Нет. Я просто знаю, что очень много беременных женщин и молодых мам сталкиваются с такими же проблемами, что и я, думают те же мысли, что и я, и я хотела бы поделиться с ними и радостным, и наболевшим.

То, о чем принято писать в самом начале и ради чего задумывалась эта книга, заложено в самом ее названии.

Поэтому, я думаю, можно напрямую написать, что эта книга о том, что вынашивать, ожидать рождения малыша, блаженно прикладывать к груди младенца после родовой муки – это невероятное удовольствие и счастье. Причем именно в этом сочетании. Ведь жизнь негармонична. Бывает ведь так, что у человека есть определенный социальный набор, например, война не началась и мама не умерла, и в этом должно быть счастье. Возможно, человек даже понимает, что все это, в принципе, и есть счастье, но не ощущает себя счастливым.

А вот стоять у истоков зарождения новой жизни, быть ее причиной, проводником, поводырем, быть причастной к этому зарождению, напиться этой свежести восприятия и остроты ощущений при обновлении жизни – это самое настоящее удовольствие и счастье.

У меня уже есть двое детей. Меня не удивишь ни бытовыми трудностями, ни гнетом общественных упреков. Я нахожусь в том статусе, когда мои поступки можно списать на мою неординарность. В конце концов, окружающие уже привыкли к тому, что у меня откуда-то само по себе берутся дети.

Третьего я не захотела, как бы в процессе обдумывания перспектив моей дальнейшей жизни. Нет. Я его не «за-хотела», а просто хотела всегда.

Когда у меня родилась Младшенькая, я твердо знала, что еще раз, если Бог даст, я должна пройти через это счастье. Когда я кормила грудью, я понимала, что с каждым днем моя девочка подрастает, превращается в человечка, тает очарование младенчества, исчезает прелесть новизны, что подарило мне зрелое материнство.

И все это время я знала, что у меня еще будет ребенок.

Обо мне

Начну с того, что я уже дважды мама. Да-да. Многие, глядя на меня, не верят этому и переспрашивают.

- Двое детей? Не может быть! И сколько им?

- Сыну тринадцать, и малышке пять.

Такой ответ, обычно, приводит людей в изумление, после чего сыплются новые вопросы:

-Тринадцать лет сыну? А сколько же вам?

Надо сказать, что мне люди часто задают неделикатные вопросы. Я уже привыкла к тому, что шокирую людей при первой встрече. Поэтому считаю высшим шиком быть выше нетактичных вопросов и не реагирую на фамильярность.

- Мне тридцать шесть.

Сразу за этим ответом обычно следует новая волна изумления, что я воспринимаю, как воздаяние за дурацкие вопросы.

Да, я выгляжу моложе. Лет на тридцать. Ну, а внутренне чувствую себя лет на двадцать семь-двадцать восемь. Такое состояние полета с ощущением того, что самое лучшее в жизни – впереди, и я начинаю это лучшее с максимумом шансов.

Еще я очень подвижная, быстрая, «энергетическая», как говорит моя Подруга. Признаться, мне иногда кажется, что окружающие тормозят на фоне моих темпов. Наверное, поэтому людям так странно представлять меня в роли степенной мамаши.

У меня очень женственная фигура. Точнее, формы моего тела являются фигурой в настоящем смысле этого слова. То, что на обложках журналов выдают за эталоны фигуры, при раздевании таковой не является, вызывает сожаление и сочувствие. Это я, как врач, знаю, так как видела много раздетых худеньких девушек. Сразу хочется им дать денег, чтобы покушали. И на пляже это заметно. Вон те худышки имеют инфантильное телосложение, а у меня – Фигура!

Фигуры вообще бывают титечные и попочные. Это мы с Подругой такую классификацию вывели, она у меня тоже имеет фигуристые пропорции. Вообще-то, чем ярче на гормональном уровне представлен женский темперамент, тем круглее фигура. Это я как врач говорю. И чем шире бедра, тем выше IQ. Это – как психолог. Так вот. По этим правилам получается, что у меня – гармонично-попочная фигура. Поэтому внушительность фундаментальных конструкций моего образа вызывает в людях дополнительное доверие и оправдывает материнскую теплоту, с которой я отношусь к моим пациентам.

Итак, у меня двое детей, и все жизненные события, связанные с их рождением, заслуживают отдельного рассказа.

Студенческая беременность

Я была студенткой-пятикурсницей, когда разочаровалась в любви, мужчинах и жизни. Мне казалось тогда, что любовь – это невроз и страдание. Мужчины – мусор, секс – спорт, брак – социальная ниша для выживания. А вот дети – это все. Это настоящее дело в жизни. Духовное капиталовложение. Мощный стимул для самосовершенствования. Главный целеобразующий фактор в жизни.

Надо сказать, что мотивы у меня были достойные, но – глупые. Это сейчас я знаю, что дети – это радость, это тепло, это окружение, в котором уютно. Это щедрая улыбка, которую дети дарят взрослым ни за что, просто потому, что дети расточают свою солнечную любовь повсюду. Это раскрытые на маму глазки, транслирующие любовь, доверие, понимание. Это чудесные ручки-лапки и ножки с пальчиками-горошками. Это объятья маленьких ручек. Это нежное «мамочка», которое так ласкает слух. Это заплаканное личико, спрятанное у мамы на груди, когда малыш вдруг сталкивается впервые с несоответствием сущего и должного, и эта первая обида самая горькая и самая досадная. В общем, дети – это счастье. Это самое лучшее, что случилось со мной в жизни. Об этом и книга.

Но в свои двадцать три года я была начинающая мама, неопытная. Рассчитала, что «ребенок» в конце шестого курса – это уже «пора», обосновала свое решение своему глупому деревенскому мужу, Биологическому, тот наспех согласился, и с первого раза получилось то, что получилось.

Через месяц с победным видом мы пожаловали в гости к моим родителям и сообщили им заветную новость.

Все. Это был конец. Что тут случилось с мамой, я передать не могу. Аргументы были примерно следующие:

- Вы что, предохраняться не умеете? Так спросили бы старших!

- На что ты рассчитываешь? Ты знаешь, что женщина ребенка рожает только себе?

На тот момент я это и так интуитивно чувствовала, а вот испытывать справедливость этого постулата мне пришлось всю мою оставшуюся жизнь. Но тогда я чувствовала, но не знала. И мама била в слабое место:

- Как ты собираешься завершать свое образование?

Это был тот вопрос, которого я ждала, поэтому я с наивно-невозмутимым видом поведала свой план.

- Я рожаю на Новый год. Затем сдаю экзамен (в зимнюю сессию на шестом курсе лечфака всего один экзамен по несложному предмету «Социальная гигиена»). Потом каникулы. В начале семестра положена двухнедельная установочная сессия, я ее пропускаю, выхожу только на занятия. Ты берешь отпуск, потом папа, потом госэкзамены, потом законный летний отпуск в 1 месяц перед специализацией, потом свекровь, потом свекр, потом годик исполнится, и мы няню наймем.

Реакция на мой план по сокрушительной силе эмоций была еще круче, чем на известие о беременности. Получалось, что я задействовала всех, ребенок не пойми как, не пойми с кем, должен расти, как сорная трава на обочине, а я, видите ли, без отрыва от производства свое материнство планирую. Между прочим, никто не обратил внимания тогда, что самый трудный первый год по уходу за ребенком я не то что не собираюсь высидеть, законно дефилируя с коляской на зависть всем соседям, а взваливаю на себя нагрузку материнства не вместо учебы и работы, а вместе со всем остальным.

Но об этом после.

Итак, студенческая беременность. Об этом вспоминается, как и обо все студенческом. Легко, весело, непринужденно. Подумаешь, Биологический закончил учебу раньше меня и уехал жить к моей бабушке за сто километров. Кстати, я до сих пор так и не знаю, кто принял это роковое решение для нас всех, жить в том поселке. Как-то, не приходя в сознание, оно, видимо, принялось, потому что я свадьбу помню, беременность помню, как в поселке жила после родов и окончания института – помню, как там оказалась – нет. Ну, вот, как так происходит, что мои вещи перевозятся туда, мое направление на специализацию берется туда. Абсолютно не помню. Мистика какая-то. Событие есть, а мотивы, посылки, поводы, причины, дискуссии на эту тему отсутствуют. Наверное, это был мировой сговор по выковыванию из меня железной женщины.

Биологический не понимал, что беременность – это что-то особенное. Средства на питание экономились. Причем это не было заявлено официально, мол, внутренняя политика в нашей семье такова, что пусть беременная жена голодает. Нет. Просто невротические отношения с Биологическим подвели меня к тому, что я лишний раз и не просила ничего, чтобы, с одной стороны, не вводить его в лишние расходы, а с другой стороны, не выслушивать его брюзжание по этому поводу. То есть, дома, конечно, еда была. Например, мясо. Биологический хорошо учился в медицинском институте, и твердо знал, что мужчине для эффективного во всех смыслах функционирования необходимы белки, жиры и углеводы. Поэтому мясо было непреходящей ценностью в нашем доме. Фрукты? Но ведь это очень дорого, к тому же, какие у нас зимой фрукты, одна синтетика. К чаю что-то по случаю приезда на каникулы Сестренки? Да что вы, углеводы – это же не еда. К тому же Сестренка, как аргумент, выводила его из себя. Представительские расходы не приветствовались.

Чтобы Биологический сильно не нервничал, мы с Сестренкой покупали двести грамм крекеров, пили с ними чай, а мешок выбрасывали.

Когда я провожала Сестренку после каникул, она бросала на меня такие тоскливые взгляды, что мне хотелось бросить все и уехать вместе с ней.

К рождению малыша мы также не готовились в общепринятом смысле этого слова. Никто не сходил с ума по пинеткам и распашонкам, все пеленки, кроватка, одежка – все было из старых запасов, мое и моих сестер. Причина – та же, что и с питанием. Никто бы мне, в принципе, не отказал, но вопрос был поставлен таким образом, что у меня не было возможности даже вынести на повестку дня прикладные расходы, связанные с рождением ребенка.

Питание – роскошь, приданное малышу – роскошь, декретный отпуск измученной родами и бессонными ночами маме – то же роскошь. Даешь ударный труд! Все было рассчитано в экстремальном режиме.

Имя малышу я знала с первых дней беременности. Это должен был быть Гриша. Григорий. Так звали Потемкина – фаворита императрицы Екатерины Великой в наш золотой век. Екатерина Вторая – это мой исторический прототип, я всегда восхищалась ей. Я воображала, что должна унаследовать от нее лавры воительницы, повелительницы и обольстительницы. В общем, в моем представлении, я должна была стать такой же культовой женщиной, как и императрица Екатерина Великая. Екатерина – это я, и у меня должен был быть свой Григорий. Ну, не глупота ли я была?

Причем тот факт, что она имела много мужчин, как-то не имел для меня значения. Екатерина была для меня чем-то вроде кумира, как Чапаев для мальчишек. Поклонение мужчин (а ведь вожделение ее и овладение ею для самых блистательных мужчин того времени было чем-то вроде трофея, добычи, отличительного знака сверх-мужственности). Соблазнил императрицу – значит мужик. Низложил предыдущего фаворита, значит, сильнее ты. Неважно, обладала ли она реально конкурентоспособными женскими чертами. Важно то, что она была приманкой, наградой в поединке мужественности.

Такие качества Екатерины не были для меня самоцелью. Они давались как бы в нагрузку к основному образу. Сексапильность Екатерины 2 была, в моем понимании, следствием ее остальных героических заслуг.

Например, она стала императрицей.

Да, судьба. Да, удобная игрушка на политической сцене. Да, щепка в водовороте политических страстей. Но ведь победила она, а не кто-то другой. Сколько в Германии того времени было принцесс? А во всей Европе? Да и в самой России было, кому занять трон. А в ней удачно сочетались желание, воля, сила духа, ум, исторические обстоятельства, личное обаяние, с которым она покоряла сердца гвардейцев, наконец.

А еще она была образованной, просвещенной, передовой, «продвинутой», как сейчас говорят. Ну и пусть, что все это – на фоне нищеты, мракобесия, крепостничества. Но, во-первых, и Ломоносов был современником Салтычихи также, как сейчас – олигарх проститутке с Трех вокзалов. Кому – что. Время всегда одинаковое. Время всегда благоволит борцу, человеку, который стремится изменить мир, преодолеть энтропию, вырваться из скорлупы, вырасти из ограничений. Время всегда на стороне деятельных. И в любое время личное совершенствование уместно. Никому не стало бы легче, если бы главная крепостница страны была бы еще и мракобеской.

Многие говорят и пишут, что она не была самостоятельно мыслящей личностью. Но, во-первых, она была самодостаточной, иначе бы не достигла всего, чего смогла и не манипулировала бы так эффективно могуществом своих любимцев. А во-вторых, все мы, женщины, тоскуем по мужчине-покровителю, прообразу отца, сильного и мудрого, так чего же тут удивляться, что и во взглядах, приспособленных к личной выгоде очередного фаворита, она оставалась прежде всего женщиной?

В общем, такие вот далекие от реальной действительности идеи теснились в моем воображении, я витала в облаках, и ждала появления своего Григория.