Снова буду мамой. Часть 7. «Отчаяние – удивительный ключ к могуществу…»
Если неудовлетворенность – двигатель прогресса, то отчаяние – его топливо.
Жить рядом с моим Любимым – это была моя первая цель.
Иметь сына, похожего на Любимого, такого же быстрого, активного, энергичного – была моя вторая цель.
Я так и видела, как у моего гипотетического сыночка будут аристократические изящные кисти и стопы и тонкокостная фигура, как у Любимого, сумасшедшие глаза, жесткие, густые, каштановые волосы.
-Ты что, смерти моей хочешь? – отвечал Любимый на предложение соединить судьбы в малыше.
При чем здесь его смерть? Носить, рожать, выхаживать, преодолевать бытовые трудности – не ему!
Я терпела и втайне мечтала, чтобы хоть один проклятый презерватив порвался.
На работе мне часто приходится иметь дело с пациентами, которые пришли на прием к врачу только потому, что у них порвался презерватив. Я не то чтобы ненароком завидовала им, я больше удивлялась. Где они берут такие презервативы, которые у них все время рвутся?
У нас же не было ни одной осечки.
Мы были вместе уже пять лет, и отношения у нас были трепетными, нежными, мы сохранили пылкую страстность наших романтических встреч, так свойственную первым свиданиям, и украсили нашу жизнь безграничным всепроникающим доверием и признательностью. Я дорожила им как никогда. Он угадывал все мои желания.
Как-то так получалось, что начиная с Нового года у нас все время не было презервативов. То они быстро кончались, то мы забывали их покупать, то они находились в таком месте, что в данную минуту мы не могли ими воспользоваться.
В общем, в апреле презерватив порвался целых два раза.
Я была занята на курсах повышения квалификации, и не обратила внимания, что стала как-то больше утомляться и уставать.
Наш директор уехал отдыхать, и мне приходилось дольше работать. Меня все время тошнило, и мне казалось, что это от голода.
Как-то вечером я решила выпить виски, чтобы расслабиться, но алкоголь в меня не полез в буквальном смысле. Просто вызвал резкое отвращение, и я в этот момент вспомнила, что забыла, когда у меня должны быть месячные.
Оказалось, что задержка уже две недели.
Я не спала три ночи от счастья. Когда мне удавалось забыться на считанные минуты, мне все время снилась молитва «Достойно есть». Я боялась повернуться на живот, чтобы не прищемить малыша. Хотя и понимала, что до двадцати недель беременности матка будет занимать полость малого таза, и только потом поднимется выше, спать на животе я все равно не могла.
Когда прошла эйфория первого впечатления, я оказалась перед необходимостью как-то поставить в известность Ближний круг. Меня очень выручила Сестра. Она как-то мягко, минуя причинно-следственные формальности, сообщила обо всем маме. На работе я планировала поставить в известность всех в последнюю очередь. Оставалось два человека. Подруга, которая никак не могла забеременеть после того, как в родах потеряла ребенка, и непосредственно автор проекта. Отец ребенка. Мой Любимый.
Сестра приехала в гости к Подруге. Уж не знаю, какие она выбрала слова для разговора, но Подруга плакала четыре часа, а Сестра успокаивала ее, как могла.
Подруга до сих пор дуется на меня за то, что я не сказала сама, хотя жизнь уже давно ушла вперед и все это давно забыто. Но я была не в состоянии тогда объяснять свои поступки. Я себя слишком плохо чувствовала, и не могла собраться с духом.
Разговор же с Любимым был вообще неподъемным для меня тяглом.
Когда срок беременности был двенадцать недель, и по закону аборт было сделать уже нельзя, я решилась на разговор.
Аборт делать я и не собиралась. Даже и мысли такой не было. Это был отчаянно желанный, буквально вымоленный ребенок. Но для Любимого у меня была запланирована такая история.
Я знала, что в частых случаях месячные продолжаются на фоне уже имеющейся беременности как некое физиологическое отклонение, что иногда сбивает с толку при определении действительного срока беременности. Беременность есть, все признаки ее налицо, утомляемость повышена, присутствуют явления токсикоза, все раздражает, все запахи и звуки, УЗИ, гормоны в анализах уже давно показывают наличие беременности, а месячные идут.
Вот эта легенда и была предоставлена Любимому. Мол, так и так, месячные шли, потом перестали. Плохо себя чувствовала, пошла, наконец, к врачу, оказывается, что я беременна. Срок уже двенадцать недель, делать нечего, надо рожать.
Мы сидели близко друг от друга. Инстинктивно я прильнула к нему, как бы за поддержкой. Я вдохнула его запах, горечь от возможной потери Любимого вдруг пересилила скорбь моего незаконного положения, и я заплакала.
-Твой запах такой родной, я не знаю, как буду жить без него, - смогла выговорить я.
Это не было домашней заготовкой, я сказала импульсивно, экспромтом то, что подумала. Но Любимый был человеком, который воспринимал женщину в ее образе целиком, всеми чувствами. Он не любил ни ушами, ни глазами. Он должен был чувствовать человека, чтобы любить и доверять. И я знала, что он любит мой запах. Это упоминание о запахе тела любимого человека вызвало и в нем острые ощущения и воспоминания, и он не смог не среагировать в эту минуту. Я уловила его инстинктивное движение, подалась к нему, и он нежно прижал меня к себе. Интуитивно вызвав положительные эмоции у Любимого в первую, шоковую минуту, я предотвратила возможность ему сразу отреагировать резко, болезненно, негативно.
Буквально на следующий день он примчался ко мне на работу.
-Я тебя никогда не брошу, я всю жизнь буду помогать тебе, только не рожай, - пытался подкупить меня он.
«Если я не рожу этого ребенка, ты меня никогда не увидишь, дорогой, никакая твоя помощь не спасет наши разбитые жизни», - подумала я.
Я отказалась от его «предложения».
Я была мрачнее тучи, я внутренне приготовилась к тому, что больше его никогда не увижу. Такое тоже могло быть.
Через два дня мне позвонила Подруга и сказала, что только что ей звонил мой Любимый советоваться, как быть и что делать. Подруга сказала ему, что ребенок – это самое лучшее, что может любящая женщина подарить мужчине. Кроме того, это свидетельство того, что эта женщина сделала свой окончательный выбор. Короче, он не был против рождения ребенка.
Жить нам вместе карта как-то снова не легла. Он принял мою беременность при условии сохранения его status quo.
Любимый взял на себя ремонт и меблировку моей квартиры, закупил ребенку приданое, привозил мне продукты. Но, видимо для тонуса и профилактики, периодически все же спрашивал:
-Вот теперь, когда ты уже беременна и точно моя, тебе ведь нечего скрывать. Ну, пожалуйста, скажи, кто у тебя был?
Меня развлекала эта его неуместная ревность. Моя любовь – это необходимое условие его жизненной стабильности, он в ней не сомневался никогда. Если бы я сказала ему, что я разлюбила его, его мир бы рухнул навсегда. С другой стороны, он всегда любил потеребить мне нервы такими вопросами, как бы ставя себя на место моего случайного партнера, любовника замужней женщины, который незаконно занял рядом со мной место мужа, альфа-самца.
